Избегать столкновения было самой опасной частью манёвра, но сам манёвр этим не ограничивался. «Далласу» нужно было ещё и остаться невидимым для пассивных акустических систем своего контакта. С этой целью механикам приходилось снижать мощность реактора S6G до минимума. К счастью, конструкция реактора позволяла ему функционировать без помощи циркуляционного насоса, прогоняющего хладагент по охладительной системе, поскольку в реакторе этого типа жидкость циркулировала с помощью обычной конвекции – перемешивания в результате разницы температур в разных частях охлаждающего контура. Кроме того, был отдан приказ соблюдать полную тишину. Запрещалось всякое движение, которое могло бы выдать «Даллас» противнику, и члены команды соблюдали этот приказ настолько серьёзно, что даже говорили шёпотом.

– Скорость падает, – послышался голос лейтенанта Гудмана. Манкузо решил, что на этот раз «Даллас» не протаранит русский ракетоносец, и пошёл к гидроакустикам.

– Цель продолжает поворачивать направо, – тихо докладывал Джоунз. – Наверно, отходит от нас. Расстояние до кормы ярдов двести, может, чуть меньше… Да, он отходит от нас, пеленг меняется все быстрее, а скорость и шум двигателей не меняются. Медленный поворот направо. – Джоунз уголком глаза заметил капитана и рискнул высказать собственное заключение:

– Шкипер, этот парень очень уверен в себе. Я хочу сказать, предельно уверен.

– Объясни, – сказал Манкузо, уже догадываясь, каким будет ответ.

– Капитан, он не сбавляет ход, как делаем это мы, да и поворачиваем мы намного круче. Такое впечатление, будто он делает это по привычке, что ли, понимаете? Будто спешит куда-то и уверен, что никто не сможет его обнаружить – одну минуту… Да, вот, он только что лёг на обратный курс, пеленг на правую скулу, где-то в полумиле от нас… Продолжает медленный разворот. Он снова пройдёт вокруг нас. Сэр, если он знает, что кто-то позади него, то ведёт себя поразительно хладнокровно. Как ты считаешь, Френчи?

Старший акустик Лаваль покачал головой.

– Он не знает, что мы поблизости.

Старшина ничего больше не добавил. Он был убеждён, что следовать так близко за лодкой противника, по меньшей мере безрассудно. Капитан – отважный человек, требуется немалая смелость, чтобы играть вот так с лодкой типа 688, но стоит чуть промахнуться, и остаток службы он проведёт на берегу за письменным столом.

– Проходит мимо нас по правому борту. Его гидролокаторы в пассивном режиме. – Джоунз достал свой калькулятор и нажал несколько кнопок. – Сэр, при таком угле на его скорости радиус разворота составляет примерно тысячу ярдов. Вам не кажется, что эта странная движительная система мешает работе рулей?

– Может быть. – Манкузо надел запасную пару наушников и прислушался.

Шум оставался прежним. Шуршание, и каждые сорок или пятьдесят секунд странный рокот на низкой частоте. На таком расстоянии были слышны также бульканье жидкости и работа насоса реактора. Послышался резкий звук, будто кок передвинул сковородку по металлической плите. На этой подлодке тишины не соблюдают, с улыбкой подумал Манкузо. Сейчас он, словно воришка, находится так близко от подлодки противника – ну, может, не совсем противника – и слышит все. Правда, недостаточно хорошо, чтобы понять каждый звук, такое впечатление, что он присутствует на вечеринке и слышит, как галдит одновременно дюжина пар.

– Проходит за кормой, продолжает кружить. Радиус разворота у него не меньше тысячи ярдов, – заметил Манкузо.

– Да, капитан, примерно так, – согласился Джоунз.

– По-видимому, он не пользуется своей рулевой системой на полную мощность. И ты прав, Джоунзи, русский шкипер ведёт себя чертовски хладнокровно. Гм-м, странно, обычно русские в этом отношении настоящие параноики, однако этот парень – исключение.

Ну что ж, тем лучше, подумал Манкузо.

Если он способен услышать «Даллас», это произойдёт именно, сейчас, когда его гидролокатор, установленный на носу, направлен почти прямо на американскую подлодку. Манкузо снял наушники и прислушался к шуму своей лодки. В «Далласе» было тихо, как в могиле. Как только прозвучали слова «сумасшедший Иван», команда мгновенно отреагировала. Как лучше наградить их всех? – пронеслось в голове Манкузо. Он знал, что заставлял их напряжённо работать, иногда даже слишком напряжённо, зато, черт побери, какой результат!

– Он проходит по левому борту, – доложил Джоунз. – Сейчас точно на траверзе, прежняя скорость, меняет курс и, наверно, удаляется от нас. Расстояние, по-моему, тысяча сто. – Акустик достал из заднего кармана носовой платок и вытер потные руки.

Ему действительно нелегко, подумал капитан, но этого не скажешь, глядя на парня. Все в команде вели себя, как настоящие профессионалы.

– Он прошёл мимо нас по правому борту и, мне кажется, закончил разворот. Наверняка снова ляжет на курс один-девять-ноль. – Джоунз улыбнулся, глядя на капитана. – Мы снова вывернулись, шкипер.

– О'кей, парни. Молодцы. – Манкузо вернулся в центр управления боевыми действиями. Все смотрели на него, ожидая приказа. «Даллас» замер на месте, а потом стал медленно дрейфовать вперёд и чуть вниз при отрицательно наклонённых триммерах.

– Включаем силовую установку. Постепенно увеличиваем скорость до тринадцати узлов.

Через несколько секунд раздался едва слышный шум – это реактор начал наращивать мощность. И тут же стрелка указателя скорости медленно поползла вверх. «Даллас» снова пошёл вперёд.

– Внимание, говорит капитан, – произнёс Манкузо по системе внутренней связи. Динамики, действующие от бортового электропитания, были выключены, и его слова будут передаваться вахтенными матросами из отсека в отсек. – Русские обошли вокруг нас и не сумели обнаружить. Вы отлично справились с работой, парни. Можете снова свободно дышать. – Он повесил микрофон на крючок. – Мистер Гудман, следуйте за ним.

– Слушаюсь, шкипер. Рулевой, лево руля пять градусов.

– Есть лево руля пять градусов, – отрепетовал рулевой, по команде поворачивая руль. Через десять минут «Даллас» снова следовал за кормой русского ракетоносца.

На системе управления огнём было установлено огневое решение. У торпед «Марк-48» едва хватит времени, чтобы их взрыватели перешли в боевое положение, перед тем как попасть в цель через двадцать девять секунд.

Министерство обороны, Москва

– Как самочувствие, Миша?

Михаил Семёнович Филитов поднял голову от лежащей перед ним груды документов. Выглядел он неважно – лицо всё ещё было красным и температура так и не спала. Дмитрия Устинова, министра обороны СССР, беспокоило состояние старого друга. Филатову следовало бы ещё несколько дней провести в госпитале, как и советовали врачи. Но старый офицер никогда не прислушивался к советам, он только исполнял приказы.

– Со мной все в порядке, Дмитрий. Всякий раз, когда выходишь из госпиталя, чувствуешь себя хорошо – даже если уже умер, – улыбнулся Филитов.

– Ты всё ещё неважно выглядишь, – заметил Устинов.

– Ну и что? В нашем возрасте все хорошо не выглядят. Хлопнем по стаканчику, товарищ министр? – Филитов достал из ящика стола бутылку «Столичной».

– Пьёшь слишком много, дружище, – упрекнул его Устинов.

– Как раз наоборот, слишком мало. Выпей я чуть больше антифриза, и не простудился бы на прошлой неделе. – Он налил до половины два стакана и передал один гостю. – Давай, Дмитрий, сегодня холодно на дворе.

Они сделали по глотку прозрачной жидкости и с шумом выдохнули.

– Мне уже лучше, – хрипло засмеялся Филитов. – Скажи, что там с этим литовским предателем?

– Толком не знаем, – ответил Устинов.

– Все ещё? Ты можешь рассказать, что там было в его письме?

Устинов сделал ещё глоток и начал рассказ. Когда он кончил, потрясённый Филитов смотрел на него, наклонившись вперёд.

– Господи! И его по-прежнему не могут найти? Сколько голов уже слетело?

– Адмирал Коров умер. Его арестовали офицеры КГБ, конечно, и вскоре после этого он умер от кровоизлияния в мозг.